Наталья Ивановна АНТОНОВА

Старший преподаватель кафедры связей с общественностью ральского государственного университета физической культуры, г. Челябинск

Пристальный взгляд на соотношение истины и заблуждения в изучении ведической литературы позволяет провести параллель с другой бинарной оппозицией: свое – чужое (свое – другое) в компаративистике. Не трудно обнаружить взаимосвязь и сходные элементы эволюции процесса продвижения от заблуждений к истине и концептуальной динамики компаративистского подхода от разобщенности к сближению. Рассмотрим подробнее предметное поле изучаемого вопроса.

Философская проблема истины как цели и результата научного познания относится к категории так называемых вечных тем, поскольку «знание определяется мерой его истинности»[1]. Та или иная «мера истинности», в свою очередь, связана с заблуждением – логической оппозицией понятия истина, а так же – с особенностями их диалектического соотношения. Говоря об истинности знания, приходится иметь в виду меру адекватности той или иной информации реальному положению вещей.

Иллюстрацией последнего утверждения может служить «шкала истинности», используемая В.А. Канке для изображения качественной градации истинности как характеристики психических форм личности, так как, по мнению ученого, именно об этом должна идти речь в связи с названной проблемой в первую очередь (см. рис. 1):

 

Рис. 1. Качественная градация истинности[2]

 Очевидно, что в данном представлении истина – это процесс, «своеобразное перемещение по шкале истинности»[3].

Определение истинности, относящееся к форме высказываний (именно в них переводятся психические формы, становясь общезначимыми) в соответствии со схемой А. Тарского, выглядит так[4]: Т «р» ≡ «р»: «предложение «р» истинно, если и только если имеет место «р».

Таким образом, истина являет собой адекватное отражение действительности. Заблуждение – связывают с «содержанием сознания, не соответствующим реальности, но принимаемым за истинное»[5]. Последнее уточнение имеет принципиальное значение, подчеркивая непреднамеренный характер заблуждения (и ошибки), в отличие от такой формы отклонения от истины как ложь, которая обычно понимается как «преднамеренное возведение заведомо неправильных представлений в истину»[6]. Категория дезинформация оказывается близкой по смыслу к понятию ложь, но в отличие от последней, может быть как осознанной, так и неосознанной самим ее источником – коммуникатором[7]. Одной из разновидностей преднамеренной дезинформации является так называемая «полуправда» или «ложь умолчанием»[8], феномен, при котором реципиенту сообщается только часть информации, другая – невыгодная для разглашения – умалчивается.

Очевидно, что на приведенной «шкале истинности» нет места для последних дефиниций, являющихся качественно инородным образованием и содержащих в основе своей иную направленность сознания. Действительно, все элементы «шкалы истинности» объединены интенцией постижения истины, тогда как ложь и дезинформация в своих проявлениях – это следствие противоположных намерений (ложь – есть антипод истины). Прямая линия, отображающая преимущественно поступательное развитие (либо движение в двух направлениях), не смогла бы графически отобразить тернистый путь к истине, то и дело прерываемый и уводящий в сторону такими психическими явлениями, как ложь и дезинформация.

(Если же, используя модель А. Тарского, попытаться схематично выразить определение понятия ложь, то очевидно получится следующая формулировка:

Т «р» = ☺: «предложение «р» ложно, так как «р» не имеет места быть». В данном случае знак ☺ является указанием на «человеческий фактор»).

Приходится констатировать, что в рефлексии проблематики ведической литературы представлены все выше перечисленные «качественные градации» истинности и отступления от нее. Причем, эволюция заблуждений в изучении данного предмета соответствует эволюции компаративистики в целом: от разделения на свое и чужое к поиску путей сближения и интеграции. Для иллюстрации данного утверждения приводятся конкретные примеры «заблуждений», связанных с некорректностью высказываний, умолчанием или искажением фактов и т.д. Примеры, в соответствии с гносеологическими, социальными (идеологическими) или психологическими основаниями, условно разделены на несколько групп, что позволяет сделать выводы об устойчивости некоторых тенденций аберрации в изучении ведической литературы:

– концептуальная преемственность, представляющая собой целостную модель с присущими ей особенностями подхода к решению научных задач, является основой для автоматического переноса давних заблуждений на почву современных исследований;

– тонкое сознание превосходства «западной» методологии над «восточной» по-прежнему является частью парадигмальной преемственности современной науки;

– вопрос деидеологизации науки, напрямую связанный с деидеологизацией сознания, остается актуальным, несмотря на существенные сдвиги в этом направлении;

– проблемы противостояния религии и науки, рационального и иррационального, академического и традиционного – присущи европейской традиции и являются препятствием для полнокровного развития науки, т.к. ограничивают ее возможности.

Однако, новые тенденции в компаративистике при сопоставлении европейской и ведической традиций, связанные с разрешением «хронических» дилемм парадигмального наследия Запада, а так же с поиском точек соприкосновения и возможностей взаимодействия «техногенного» и «психогенного» типов цивилизации, оправдывают себя, принося добрые плоды. Вероятно, у тех «кто ищет и вынужден блуждать» (И.В. Гете) появился реальный шанс обрести правильное направление.