Надежда Сергеевна КАТУНИНА

Доктор философских наук, профессор
кафедры философии Владимирского
государственного гуманитарного университета

Конституирование духовного мира человека
в постиндустриальном обществе

В ряду важнейших определений современного мира, называемого информационной, постиндустриальной эпохой или временем глобализации, отсутствует, как правило, одно из главных: наше время – время дефицита гуманизма, радикальное свертывание его характеристик и проявлений в пространстве социума. Между тем, именно эта тенденция приводит к деструкции, разбалансированию всего современного мира как развивающейся системы, к утрате устойчивости его бытия.

Следствием этого стало замедление в развитии творческой стороны в жизни современного человека, его творческого потенциала, невостребованность этического измерения жизни, а главное – небывалое в масштабах человечества состояние пессимизма и апатии. В социальном пространстве среди многих проявлений такого внутреннего уныния – неверие ученых обществоведов в необходимость существования больших общественно значимых целей и связанных с ними решений крупных социальных проблем, направленных на проектирование гуманистического пространства – времени своего бытия, конкретизацию его идеалов и ценностей. Иронично – игровая установка на мир, наложенная на пессимистически увиденную картину мира (включая историю России), привела многих философов к элементарным формам адаптации к существующему порядку. Это выразилось постепенной утрате интереса к проблемам бытия, жизни, прогресса, и в итоге – к дефициту творчества, связанного с опытом современного определения гуманизма, с самой возможностью гуманистического освоения современной реальности. Именно такой дефицит стал основой кризиса культурной самоидентичности, роста отчуждения, ряда социальных болезней человека.

Драматизм ситуации не остается незамеченным в отечественной науке. Так, несомненно, с тревогой рассуждает В. А. Кутырев о том, что «сфера деятельности людей превысила сферу их жизни; она преодолела ее границы, сначала чувственные, а потом мысленные и трансцендирует в состояние, в состояние, которое является постчеловеческим, становится все меньше места, все меньше времени, где и когда люди могут действовать как целостные телеснодуховные существа… Это революция нашего «бытия- в -мире». По своему непосредственному значению она сравнима с неолитической, но по более отдаленным последствиям с возникновением самого Homo sapiens»[1].

Сохранение и развитие гуманизма – проблема, от решения которой зависит само бытие современного человека и человечества. В локальном масштабе – отдельно взятого города, региона, страны – решить ее невозможно, для этого необходимы усилия и определенная направленность деятельности всего человечества, и потому можно считать: речь идет о глобальной проблеме.

Более того, в основе решения и всех других глобальных проблем современности – будь то проблема войны и мира, экологии или СПИДа – лежит возможность разрешения проблемы гуманизма. Действительно, без сохранения человечности как универсального типа мироотношения, отношение человека к миру и внешнему, и своему внутреннему принципиально невозможно видение реальности, выходящего за границы утилитарного, а потому невыполнимой оказывается и задача выживания человечества как единого планетарного вида и сообщества, способного на основе разума регулировать природу и общество. Ибо сегодня «человек должен осознать свою принадлежность не только к своей семье, стране, нации, но и ко всему планетарному сообществу. Он должен почувствовать себя членом этого сообщества, принять на себя ответственность за судьбу всего человечества, за жизни чужих ему и далеких для него людей».

Философская рефлексия глобального статуса проблемы гуманизма актуализируется сегодня и в свете получающей все более широкое распространение в общественном сознании, мировоззрении и философии нигитологической тенденции. Речь идет о размывании статуса самого бытия как выражение качества подлинно человеческой жизни и основе гарантированности и надежности будущего человечества и человека.

Действительно, в современных условиях свертывания пространства гуманизма, стало отчетливым пониманием того, что человечество вступило в новую фазу перехода от одного типа своего развития к другому, демонстрируя «неведомые ранее возможности «прямой и действенной проекции властных решений практически в любой регион Земли, обеспечивая единство рода человеческого уже не только в пространстве, но и в реальном времени. Социальный бульон, бурлящий ныне на планете, явно готов породить на свет некий могучий организм – новое мироустройство, открыв постсовременную эпоху всемирной истории»[2].

В таких условиях становится ясным: глубина и качество происходящих на наших глазах трансформации беспрецедентны по своей сложности и масштабу, и потому не имеют аналогов со всеми предшествующими революциями, кризисами и «перестройками». Сегодня речь идет не только о становлении нового этапа социокультурного развития, но и в большей степени о том, в какой мере в современном кризисе уже проявляется изменение качественных параметров человека и его основания – фундаментальных определений субъекта. Именно об этом писал Н. Н. Моисеев, утверждая, что уже в самое ближайшее время нас ожидает «перестройка самого процесса антропогенеза и, в частности, содержания цивилизации, ее целей, взаимоотношения с природой, людей между собой». Поэтому в последние годы в центр споров выдвигается вопрос о гражданском обществе, поскольку именно здесь человеческое начало проявляется в наиболее концентрированном виде[3].

Для самоопределения современной России важным и самоценным является признание того факта, что в трансформациях двух последних десятилетий гражданское общество в нашей стране не сформировалось. Осмысление этого факта – исходный пункт и необходимая предпосылка адекватной постановки вопроса об условиях и путях формирования гражданского общества, а также исследования всех необходимых и достаточных оснований и условий его бытия в современном мире. Безусловно, становление гражданского общества – сложный, представленный многими компонентами и тенденциями системный процесс, и потому каждая из его составляющих требует своего специального исследования.

Однако одной из трудностей, с которой сталкивается попытка рефлексии его становления, выступает тенденция, характерная для современной ситуации: речь идет о все большем снятии, или «размывании» статуса социальности как особой ткани, субстрата общественной жизни. Но поскольку это снятие в действительности происходит как бы неявно, латентно, то этот процесс не вызывает серьезной общественной тревоги и беспокойства. Этому способствует и то, что объективно само значение социального начала и его роль в жизни человека предельно снижено. И потому сегодня в нашей отечественной науке трудно выделить какую бы то ни было общепризнанную концепцию гражданского общества, которая бы учитывала современную российскую ситуацию, и была бы выведена если не из общепринятых, то согласованных в профессиональной среде оснований.

Бытие человека может конституироваться не только во «внешних» формах – в формах повседневной жизни, социума, культуры и т.д. В не меньшей степени структурной целостностью обладает внутренняя жизнь человека, что позволяет философам различных мировоззренческих и научных ориентаций утверждать ее субстанциональный характер. Однако, если одни ограничивают исследование внутреннего бытия человека сферой его сознания, то с точки зрения других, центром психической жизни является душа. Наша задача состоит в том, чтобы показать, что внутренняя жизнь человека раскрывает связь между человеческим «Я» и внешним миром.

Противоречивость внутренней жизни человека наиболее емко выразил русский философ С. Франк. В книге «Душа человека» он пишет: «В той мере, в какой жить важнее, чем сознавать, душевная жизнь есть, прежде всего, реальная сила, и она лишь производным образом является идеальным носителем сознания. Сознание и жизнь, будучи связанными между собой, в то же время сущностно антагонистичны: чистое сознание есть бездействие, душевная смерть; чистая жизнь, как всемогущая сила, есть совершенная слепота сознания»[4].

Согласно С. Франку, все мерки, все стереотипы восприятия мира, мышления и поведения становятся возможными благодаря внутреннему интимному слою нашей жизни. Такой океан переживаний создает досмысловую сферу, является потенциальной основой сознания. Однако, душевная жизнь, как реальное переживание, качественно отличается от сознания. Поэтому в объективном наблюдении человек, как живое существо, не может раздваиваться на субъект и объект при самонаблюдении, где познающий субъект лишь чистый теоретический взор, чистое внимание, а душевная жизнь развертывается перед этим взором как отчужденная внешняя картина. С. Франк, отрицая наличие в переживании объективного отношения в познании душевной жизни, вместе с тем, утверждает многообразие чувств душевной жизни, которые могут наблюдаться только внутренне, в переживании неразложимого единства «живого знания» и, следовательно, не могут изучаться объективно через внешнее анатомирование или психологическую вивисекцию[5].

Анализ внутренней жизни человека раскрывает способы ее конституирования. Душа оказывается центром психической жизни человека, конституирующим себя в способности к переживанию высоких и повседневных чувств. Конститутивной формой мышления (ума) является способность оперировать образами и понятиями. Сознание, следовательно, есть состояние ума человека, которое не включает в себя ни сверхсознания, ни бессознательного. Они постигаются только душой. Следовательно, что субстанциальным основанием внутренней духовности человека служит единство души и сознания.

Переплетение противоречивых начал внутренней жизни человека раскрывает всю сложность отношения человека к бытию. Своими действиями мы изменяем ситуацию, в которой находимся, непрерывно выходя за пределы самого себя. Конституирование внутреннего мира на социальном уровне обнаруживает двойственную природу человеческого бытия. В современной теории Юргена Хабермаса представлена «двухполюсная» модель современного общества. Общество в результате длительного исторического развития приходит к образованию двух основных сфер – «жизненного» и «системного». «Жизненный мир» – это непосредственная коммуникация людей, которая реализуется в их социальных отношениях, в семье, дружеской компании, на работе, а также публичной жизни, включающей разнообразные коммуникативные сети, в частности средства массовой информации. Именно здесь производится культура, возникают различные образцы взаимодействия, новые социальные формы взаимодействия и общения, формируется общественное мнение. В «жизненном мире» господствует свобода от внешнего давления.

Ему противостоит «системный мир», который образуется совокупностью безличных (анонимных) отношений людей в сфере экономической, политической, правовой, то есть институциализированной деятельности. Этот мир подчинен инструментальной рациональности, рациональности, ориентированной на целедостижение, и регулируется отношениями типа «деньги» и «власть».

У категорий «системный мир» и «жизненный мир» существуют аналогии в разных философских традициях. Очевидно, что современный мир характеризуется изначальной двойственностью, которая имеет эвристическое значение. На этом основании можно выявить разные способы конституирования внутреннего мира человека на социальном уровне. Так, человек античности был по преимуществу «душевным» человеком, живущим, прежде всего, чувствами, страстями, поэтому рациональное начало в культуре представляла преимущественно элита общества. Сами чувства были необходимы в процессе созерцания и служили источником для размышления. Иная картина обнаруживается в эпоху Галилея и Декарта, когда чувства стали рассматриваться чуть ли не главным источником заблуждений наряду с метафизическими рассуждениями и религиозной верой. Наступила эпоха рационализма господства экспериментального метода и практического опыта. В социальном плане для развития торговли и промышленности нужен был новый человек – не душевный, а мыслящий. Век науки требовал развития рассудка, который нужен был промышленности и социуму.

Получается, что «системный мир», где господствует рассудок, противостоит «жизненному миру», где доминирует иррациональная установка. Человек живет как бы в двух параллельных мирах. Его жизнь в «системном мире» строго регламентирована, хотя и не лишена полностью свободы выбора. В «жизненном мире» он ищет свободы. Опасность состоит в чрезмерной рационализации современного общества (бюрократизации и коммерциализации) «жизненного мира», что приводит к росту отчуждения и самоотчуждения людей. Административная и экономическая рациональность искажает внутреннюю жизнь человека, в результате чего жизнь индивидуальной души подавляется рассудком. Подчинение жизненного мира системному не только сопровождается ростом напряженности и конфликтов в современном обществе, но рождает одномерного человека, «зомби», являющегося функцией либо рассудка, либо страсти в ущерб другим не менее важным элементам человеческой сущности. Необходимо не только лечить людей с разорванной, деформированной духовной жизнью, но и уметь предотвращать развитие человека по неблагоприятной и духовно неприемлемой траектории жизни. Все это делает настоятельной необходимостью появление гражданского общества.

Гражданское общество, по мнению Ю. М. Резника, возникает, прежде всего, из потребности «жизненного мира» упорядочить и привести в соответствие с логикой собственного развития отношения с «системным миром», и в первую очередь – с государством и экономической системой[6]. Помимо защитных и контрольных функций гражданское общество берет на себя также функцию трансляции новых социальных форм и культурных образцов, зарождающихся внутри «жизненного мира» и обладающих высоким адаптационным потенциалом. Поэтому происходит обновление «системного мира», его экономических, политических, правовых и иных структур, расширяется свобода человеческих возможностей. Последняя определяет границы пространства самореализации личности и проявления всех ее интересов и способностей.

Таким образом, способы конституирования внутренней жизни человека можно рассматривать на уровне духовных оснований человека, где раскрывается диалектическое единство души и сознания. На социальном уровне способы конституирования внутренней жизни человека осуществляется в «системном мире». Здесь проявляются разные формы духовности и бездуховности. Конструктивная роль гражданского общества состоит в его способности сбалансировать взаимодействие «системного» и «жизненного» миров. Человек и социум непрерывно воздействуют друг на друга. Однако в этом взаимном конституировании они не равны. Человек способен в своем сознании создавать проект такого общества, которое он считает желательным для себя. Что же касается возможностей общества, то его созидательно-преобразовательные воздействия на человека ограничены. Эти пределы очерчены не только природно-психологической конституцией человека, но и его субстанциально-духовной целостностью. Личность имеет собственный духовный мир, который до конца недоступен другим. Внутренняя жизнь не может полностью «распахнуться», она всегда интимно-субъективна и неповторима.

 



[1] Кутырев В. А. Апология человеческого // Вопросы философии. 2002. № 9. С. 70.

[2] Неклесса А. И. Постсовременный мир в новой системе координат // Глобальное сообщество: новая система координат. СПб., 2000. С. 13.

[3] Моисеев Н. Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы // Вопросы философии. 1995. № 1. С. 9.

[4] Франк С. Л. Предмет знания. СПб., 1995. C.428.

[5] Там же. C. 442.

[6] Резник Ю. М. Введение в социальную теорию. Социальная системология. М., 2003. C. 485.