Кандидат философских наук, доцент кафедры МГТУ ГА,
председатель
философско-публицистического клуба
«Восток-Запад», г. Москва
Как и большинство остальных участников проходящего в г. Владимире
ежегодного философского форума, автор данной статьи исходит из представления,
что основной задачей международной конференции по «Махабхарате» и
«Бхагавад-гите» является не только обсуждение философских, антропологических,
духовно-психологических проблем, содержащихся в ведийских текстах, но также
возведение моста между древностью и современностью, инкорпорация сакрального
знания в современный культурный контекст, включающая в себя обзор наболевших
социально-этических и
политософских проблем дня сегодняшнего через призму Священной Истории,
панорамное историософское и аксиологическое осмысление тенденций развития современной
цивилизации, а также объединение усилий той части интеллигенции, которая
испытывает тревогу за судьбы человечества, чувствует личную ответственность за
развитие гуманизма в 21-ом веке. Иными словами, философское со-бытие в
г. Владимире, помимо теоретического, имеет сугубо практическое значение: оно
призвано активизировать участие философского сообщества в формировании мудрой
культурной политики, направленной на популяризацию необходимости широкого
диалога между конфессиями, религиями, духовными и идеологическими течениями.
Робкий голос интеллигента-одиночки будет проигнорирован беспощадным ходом
мировой истории, однако дружный хор соратников и единомышленников порождает
соборное синергийное эхо, подспудно и неумолимо изменяющее облик мира.
Исходя из описанной выше, звучащей несколько патетически, но не искажающей реальность посылки, хочется отметить, что ведическая цивилизация, знания о которой были утрачены человечеством, однако, по воле Провидения, начинают постепенно возвращаться к нему, зиждилась на принципиально иной концепции гуманизма, в корне отличной от современного представления о человеке, его месте в мире и его подлинном «Я».
«Адхйатма-видйа видйанам – из всех видов мудрости, Я есть знание о душе» (Бх.Г. 10.32.) Понятие внутреннего, или духовного «Я» («джива-атма»), как незыблемой, фундаментальной основы ведической философии позволяет произвести методологический разбор или «деконструкцию» исторических концепций гуманизма, начиная с античности и заканчивая пост-современностью, выявив при этом их непоследовательность, недостаточность и даже ущербность в свете ведической философской парадигматики. При этом мы неизбежно зафиксируем, (да простят нас апологеты политкорректности!), что, согласно ведическим представлениям, большинство людей пребывает в абсолютном неведении, в чем заключается их благо, и поэтому преследует ложные, фиктивные цели, далекие от настоящего гуманизма: «Человек, обманутый отождествлением себя с телом, думает: «Я совершаю это сам». (Бх.Г.3.27.) Современный человек находится в состоянии эйфории от той иллюзорной, внешней свободы, которой он наделен. Само понятие «свобода», являющееся неким специфическим коррелятом самоценности, summum bonum в современных философских концепциях гуманизма, в ведическом «философском пантеоне» принимает совершенно иное звучание, аспектируя значимость этого интегрального понятия не как социальной или психологической, но как онтологической категории: ведийская философема освещает проблему свободы и предопределенности, соотношение внутреннего (онтологического) и внешнего (психо-материального) самопознания человека, пытается постичь свободу в предельном сублимированном онтологическом измерении, описывая ее как «мукти» и «мокша» – блаженное состояние освобождения от тревог и влияний бренного мира. Если свести к афористической максиме (или сутре) оппозицию современного Запада и священного Востока, то можно, предельно редуцируя суть конфликта, выразиться следующим образом: современная цивилизация ставит перед собой задачу преображения мира в целях «свободы», понимаемой как набор возможностей технического господства, в то время как священный Восток ставит перед собой задачу преображения личности в целях свободы самопознания и служения.
Ведические Священные Писания, и прежде всего «Бхагавад-гита», утверждают, что наше собственное «Я» есть тайна за семью печатями, скрытая от нас самих. Эти печати, наслоения, или покрытия нашей глубинной духовной индивидуальности представляют из себя ничто иное как матричную мозаику самоиндентификаций, те или иные разновидности страстей, несовершенств, привязывающие нас к феноменальному миру, миру чувственных, преходящих форм:
«Живые существа в этом мире есть мои вечные составные частички. Вследствие обусловленной жизни они ведут тяжелую борьбу с шестью чувствами, одно из которых – ум» (Бх. Г. 15.7.)
Уникальность «Бхагавад-гиты», которая справедливо названа жемчужиной Махабхараты, состоит в том, что в этом древнейшем Священном Писании в свободной диалогической форме излагаются и авторизуются (приобретая легитимный сакральный статус) различные концепции Пути к Абсолюту. При этом необходимо понять главное: пути совершенства (совершенной деятельности) и способы самопознания, описанные в Гите, ставят перед собой не отвлеченную, гедонистическую цель, апологетируемую представителями «профанного гуманизма» (эпитет С.Л.Франка), но высшую, максимально возможную и максимально желанную для человека цель: самопознание и познание Абсолюта, освобождение внутреннего духовного «Я» человека от внешних отождествлений, достижение состояния святости, блаженное со-бытие с Богом.
Стоит заранее оговориться, что все Священные Писания мира, и ведические писания здесь не являются исключением, предупреждают, что процедура поиска «Я», или, выражаясь философским языком, «феноменологическая редукция», приводящая нас к трансцензусу (опыту духовного озарения и спонтанного восприятия собственного «Я» в свете Абсолюта) является актом иерархического восхождения по лестнице Духа, принципиально достижимого лишь в результате милости Бога, или откровения:
«Лишь по Твоей милости это Твое сокровище было раскрыто мне. И сейчас мое неведение относительно Твоей высшей природы полностью рассеялось» (Бх.Г. 11.1.)
Бог, будучи источником сокровенных истин, выбирает Сам через кого Он желает открыть эти истины о Себе, используя святых и пророков, то есть проводников Его божественной энергии. Именно поэтому духовное совершенствование невозможно представить (а лучше даже и не начинать представлять) без духовного наставника. Парадокс заключается в том, что поиск изначального «Я» не есть само-совершенствование, но, напротив, деятельность направляемая извне, из источника чистоты, избавляющая нас от любой самости. Духовный наставник или Учитель дает нам силу и энергию (волю, или «крепость» в древне-славянском переводе) для того, чтобы подняться на следующую ступень Духа, преодолевая интенсивное сопротивление хаотических материализирующих сил. Весьма любопытно, что само славянское слово учитель содержит в себе санскритский термин «чит», что означает знание, а в характеристике Абсолюта (сат-чит-ананда виграха) – вечное, или трансцендентное знание. Таким образом тот, кто реализовал «чит», то есть восприятие Абсолюта в аспекте знания, является настоящим учителем – «гьянинас таттва-даршинах» – видящим истину:
«Попытайся узнать истину, обратившись к духовному учителю. Вопрошай его смиренно и служи ему. Самореализованные души способны дать тебе знание, ибо они видят истину». (Бх.Г. 4.34.)
Бхагавад-гита представляет из себя диалог ученика Арджуны и его Друга, духовного наставника и «по-совместительству» Шри Бхагавана – Верховного Господа. При этом сам Арджуна, в момент божественного откровения удостоившись созерцания ослепительной вселенской формы Господа, называет Кришну «гариясе брахманах» – высшим гуру, или высшим учителем (11.37). Вся ведическая философия построена на том, что гуру является той самой мистической «прозрачной средой», или, говоря языком современного программирования, той обеспечивающей программой «windows», которая позволяет запустить процесс восхождения и, в конечном итоге, проникнуть в иную, трансцендентную реальность. Без гуру нет доступа в мир высшей гармонии, его сердце это окно (window) в царство Духа. Преодолевая утрированную мистификацию и критическую сциентистскую истерику, внимательно анализируя текст Священного Писания, попробуем разобраться, кто такой гуру, или духовный наставник, каков его статус и влияние на духовный прогресс личности. В одной из христианских притч духовник (духовный наставник) уподобляется колоколу, а монах-ученик, или послушник – языку колокола. Чем сильнее раскачивается язык колокола (в данном аллегорическом ряде – чем больше искренних вопросов задает послушник своему духовнику), тем более звонко звучит колокол. Послушание (а значит и сам процесс слушания наставлений) в качестве обязательного условия включает в себя безоговорочное предание, признания собственной слабости, духовной немощи и немоты, как например это случилось с Арджуной: «Слабость заставила меня утратить всякое самообладание; я уже не вижу в чем же мой долг, укажи мне верный путь. Теперь я Твой ученик, поручаю тебе Свою душу. Прошу научи меня» (Бх.Г. 2.7.)
Обратившись к предыстории о послушании и ученичестве Арджуны, описанной в Махабхарате, мы вспомним, что путь самопредания Арджуны был наполнен трагическими событиями, а вовсе не усеян лепестками роз. Человеческие отношения в патерналистском ведийском обществе были пронизаны духом преклонения перед авторитетом гуру, причем у каждого человека гуру был не один, их было много, и они проявляли себя в самых разных областях. По воле Неба во время битвы на поле Курукшетра великий лучник Арджуна воевал против собственного учителя Дроначарьи, который в свое время обучил своего любимого ученика военному искусству. Имел ли Арджуна моральное право стрелять в собственного учителя? При каких обстоятельствах ученик может отказаться от духовного прибежища своего учителя и как он должен действовать, если является свидетелем того, что его наставник отошел от Истины? Эти извечные вопросы находят свое отражение и действенное решение в Махабхарате. В древнейшем эпосе в контрастной форме описывается «конфликт свобод», драматизирующий выбор между Добром и Злом. Пройдя через горнило сомнений, онтологическую тоску и экзистенциальное отчаяние, Арджуна приходит к абсолютной максиме свободы: «Лучше с Богом против людей, чем вместе с людьми против Бога», которая в новозаветной Священной истории нашла свое отражение в пламенном восклицании, венчающим гефсиманские моления Спасителя: «Да будет воля Твоя!».
Проблема нравственного выбора в Махабхарате предельно остро сопряжена с проблемой этики взаимоотношений между учителем и учеником, вопросом о гуру и лжегуру, об истинном ученике и лжеученике. Так, к примеру некто Экалавья, нишадский царь, избирает Дроначарью своим наставником в искусстве стрельбы из лука, однако не получает согласия от него. Отсутствие согласия со стороны Дроначарьи не смущает Экалавью, он поклоняется мурти (образу) Дроначарьи и достигает небывалых высот в ратном деле. Эта поучительная история раскрывает нам великую тайну духовного общения: отношения учителя и ученика носят не столько контактный, телесный характер, сколько характер ментального, витального, духовно-волевого, сердечно-энергетического влияния, исходящего из одной личности в центр сознания другой личности. Узнав о самочинном поклонении Экалавьи и его военных успехах, Арджуна приходит в ярость, и вынуждает своего учителя обратиться к Экалавье с просьбой о дакшине (пожертвовании). «С подачи» Арджуны Дроначарья заставляет Экалавью отрубить большой палец правой руки – такова беспощадная этика «авторитарного» традиционного общества: тот, кто взял в руки оружие (кшатрий) должен быть готов к самым суровым жертвам. В конечном итоге неумолимый рок событий приводит к тому, что на долю Арджуны выпадает величайшая жертва, поскольку он, послушный и верный ученик и его драгоценный учитель Дроначарья оказываются «по разную сторону баррикад». «Сюжетная задумка», вся событийная пружина Махабхараты была сконструирована именно так, чтобы поставить Арджуну в максимально конфликтное состояние, состояние потери всех нравственных ориентиров. Для чего? Для того чтобы безоговорочно предаться Кришне, как единственному прибежищу, единственному источнику духовного знания и спасения. Можно вспомнить, что Кришна называет Себя «знающим прошлое, настоящее и будущее» (7.26.), «знатоком вед» (15.15.), «Верховным властителем всех планет и полубогов» (5.29.), и т.п., словом роль духовного наставника могла получиться и получилась у Него так, как не получилась бы ни у кого другого. Весьма любопытно, что для того чтобы заставить Арджуну предаться Себе Кришна решает напомнить своему другу, что Он никто иной, как Сваям-Бхагаван – Изначальный Господь Творения. Не стоит соблазняться тем фактом, что Арджуна сам попросил Кришну показать ему Его вселенскую форму. Логика развития их взаимоотношений (отношений ученика и учителя) приняла такой закономерный оборот, благодаря которому Кришна, рассказывая о своем великолепии, по сути дела Сам спровоцировал Арджуну на эту просьбу. Этот психологический момент является подтверждением известного духовного Закона: даршан Бхагавана, или видение Бога мы поначалу получаем ушами, внимательно слушая своего духовного наставника, а уже потом к нам может прийти визуальный мистический опыт, если на то будет божественная санкция. Проявляя дивную, ошеломляющую айшварья-рупу, Кришна сознательно привнес вертикальный, иерархический акцент во взаимоотношения с Арджуной, подчеркивая таким образом не столько Свою божественную природу, сколько божественность положения гуру, непререкаемый статус того, кто учит и наставляет. Тем самым Кришна воочию показал, что настоящим, подлинным гуру может быть только сад-гуру(!), то есть личность нисшедшая из совершенного плана бытия, из Царства Божьего, все остальные наставники выполняют лишь подготовительную функцию, готовя ученика к главной встречи, с момента которой начинается духовная биография личности. Но каким образом мы можем распознать качества сад-гуру? Кришна взял на Себя роль возничего колесницы Арджуны, действуя не как Господин, но как Слуга, точно такое же качество мы находим у подлинного духовного наставника: он считает себя слугой и обучает нас тому, как служить. Что же касается качеств ученика, из огромного перечня можно выделить главное: для того, чтобы стать сат-шишьей (настоящим учеником), человек, вставший на путь совершенства не должен испытывать и тени зависти к своему наставнику: «Мой дорогой Арджуна, поскольку ты никогда не завидуешь мне, Я открою тебе самое сокровенное знание, обладая которым, ты освободишься от всех страданий материального мира» (Бх.Г. 9.1.)
Исторические перипетии, предшествующие диалогу Кришны и Арджуны на поле битвы Курукшетра носили характер некоего событийного антуража, декоративной оправы, в которой, по замыслу Верховного Творца, еще ярче должен был заблистать бриллиант «Бхагавад-гиты». Кришна ведет диалог с Арджуной в каком-то смысле игриво, оставляя за последним его священное право – право самому выбирать Путь; будучи свободным (Бог следует Своей внутренней природе), Кришна поначалу предоставляет Арджуне возможность почувствовать что такое свобода – не как награда, но как бремя, как испытание, как гадание, угадывание правильного образа действий (человек обречен на свободу – тезис Ж.П.Сартра). Лишь после того как Кришна описал все возможные пути к совершенству, а Арджуна при их описании был несколько раз сбит с толку, осознавая их невероятную трудность и недостижимость, Кришна наконец сумел плавно подвести своего друга к абсолютному выводу, абсолютной формуле свободы и счастья: «Да будет воля твоя!» Между этими двумя полюсами – потери «Я» и обретения «Я» – отчаяния, покинутости, неведения с одной стороны и божественного предания с другой – лежит целая пропасть, онтологическая бездна, преодолеть которую возможно лишь по милости Бога, которая находит свое выражение в милости духовного учителя.
Вся Бхагавад-гита, с самой первой строки и до самой последней, овеяна духом благоговения перед духовным наставником. Первая шлока Гиты представляет из себя вопрошание слепого (заблудшего) царя Дхритараштры, обращающегося к ясновидящему Санджае. Задав вопрос, Дхритараштра превращается в послушника-ученика, а Санджая – не просто в рассказчика, но в духовного наставника, поскольку он пересказывает не только то, что происходит на поле битвы, но также и то, что происходит в сердце Арджуны, внимающего священным шлокам дивной Песни Господней. Последняя шлока Гиты, это ответ Санджаи царю Дхритараштре, в которой в торжественной, панегерической форме прославляется идеальный учитель (Кришна, повелитель всех мистиков) и идеальный ученик – Арджуна (великий лучник, то есть тот, который попадает точно в цель). Символизм Гиты очевиден, ибо последняя шлока своеобразным образом закольцовывает тему диалога между учеником и учителем, выводя его на бескрайние просторы Абсолютного измерения, в котором Учитель становится Богом, или Бог становится Учителем, для того чтобы вести диалог со Своим вечным спутником, а по сути – диалог с Самим Собой. Диалогическая природа Абсолюта во всем своем великолепии проявляется здесь и сейчас, в материальном царстве, когда она открывается нам в виде Священного текста, позволяющего прикоснуться к «раджа-гухьям» – тайне тайн, трансцендентному знанию, являющемуся совершенством религии. Выражаясь метафорически, можно отметить, что диалогические переливы Бхагавад-гиты это переход от мантики к семантике, переход от попытки угадывания своей судьбы к пониманию сути тех божественных слов, которые заключают в себе целую массу толкований и реализаций. Что есть «йога»? Что есть «бхакти»? Что есть «дхарма»? Ироничный и непредсказуемый Кришна, в очередной раз сбивая своего друга с толку, советует Арджуне отбросить все виды дхарм (все представления о долге) и просто предаться Ему. Однако «просто предаться» является самым непростым в миссии развития отношений с Бхагаваном, и в этом мы находим еще одно свидетельство неисчерпаемой, едва уловимой божественной иронии. В конечном итоге нам не остается ничего иного, как смиренно последовать примеру великого лучника Арджуны:
«Созерцая эту удивительнейшую форму, изумленный Арджуна, чье тело охватывали волны экстаза, склонил свою голову перед Всевышним Господом Шри Кришной, Верховным Богом богов. Сложив свои руки, Арджуна стал возносить молитвы» (Бх.Г.11.14.)
Молитва – это наша первая существенная реплика в диалоге с Богом. Молитва может быть выражением восхищения, а также выражением просьбы. В идеале было бы неплохо представлять себе, о чем именно следует просить «Верховного Бога богов». Духовная диалектика развития отношений с Богом такова, что, по нашей просьбе, Кришна дает нам гуру – сад-гуру, а сад-гуру, по нашей просьбе, дает нам Кришну...
...И это будет только начало...