Владимир Никифорович КОНСТАНТИНОВ

Доктор философских наук, профессор
кафедры социально-гуманитарных дисциплин Владимирского государственного гуманитарного университета

1. Сделаю несколько предварительных замечаний по поводу обсуждаемой темы:

а) хотя «Гита» (краткое наименование) входит в состав «Махабхараты» и отличается относительной несистематичностью, эту книгу можно рассматривать в качестве самостоятельного произведения;

б) столь же очевидно, что вопросы гносеологии не были главными в этой, по словам Гумбольдта, «подлинно философской песне». Содержание указанного памятника индийской религиозной мысли относится к этической и антропологической проблематике. Как справедливо заметил Джавахарлал Неру, «Гита» касается главным образом духовной основы человеческого существования. Может быть, в этом состоит некоторое сходство с русской философской мыслью.

2. Скорее всего, основной задачей познавательной деятельности в древнеиндийской гносеологии является сам процесс взаимодействия субъекта (человеческого сознания) и объекта, видимых признаков предмета или процесса. Нечто подобное позднее утверждал основатель антропософии Рудольф Штейнер, который в книге «Истина и наука» пришел к выводу, что истина не является идеальным отражением чего-то реального, «но есть свободное порождение человеческого духа».

3. В «Гите» пишется, что лучший из Бхарат (древних правителей) «должен вырвать главный корень греха и порока (т.е. вожделение) и сразить этого врага знания». Но знание постигается и реализуется на практике в том случае, если его откроет сам Господь. Кстати, в православной традиции познание приобретает смысл, если под ним понимается познание Бога как Абсолютного бытия.

В указанном произведении подчеркивается, что знание, почерпнутое из книг, но не подкрепленное осознанием Высшей Истины, бесполезно. Мирское образование, при котором чувства оскверняются материей, не дает возможности постичь «науку сознания Кришны». Нечто подобное можно найти и в христианской литературе. Как писал Войтыла, Иоанн-Павел II, то, что человеческий разум ищет не зная, можно найти только через Христа, ибо то, что в нем раскрывается, является полной истиной.

4. Бхагавад-гита реальную действительность делит на три сферы: природу (пракрити), наслаждающегося природой (пуруши) и Верховного повелителя, Господа (ишвара). В познании и практике, в «поле деятельности» один может ошибаться, а другой непогрешим, ибо первый подчиненный, а другой – хозяин.

Отдельные православные богословы тоже убеждены в том, что абсолютная истина открывается лишь в акте веры. Некоторые «максималисты - агностики» убеждены в том, что истина – это смерть познания и даже разума, хотя стремление к получению истинных знаний стимулирует развитие науки.

5. Каковы же мои собственные суждения, навеянные чтением, знакомством с древнеиндийскими источниками духовной культуры. Я просто-напросто принимаю содержание этих книг к сведению, чему-то учусь, что-то одобряю. Имеем ли мы право осуждать наших предков за какие-то деяния с позиций нынешних стандартов жизнедеятельности, данных науки? Думаю, нет. Наверное, заслуживают внимания не только религиозные заповеди, но и светские образцы поведения. Стоит ли придерживаться совета одного из православных богословов, призывающего «развенчать химеру так называемого научного мировоззрения». Он, что, призывает считать невежество духовной ценностью?

6. На практике я убедился, что спорить с богословом по поводу религиозных догматов бесполезно. Ведь в диалоге двух ученых один из них может отказаться от прежних мнений. Это – достоинство человека науки, который под влиянием экспериментальных, статистических данных меняет свою точку зрения. Богослов же убежден, что только он обладает абсолютной истиной и никакие аргументы оппонента не способны изменить его убеждения. Разумеется, есть немало частных вопросов и проблем, которые могут быть объектов рассмотрения людьми с различными мировоззренческими ориентациями.

Что касается мировых, национальных религий и различных философских школ, направлений и течений, то в них есть много общего. К сожалению, мы немножко «больны Западом» и «гносеологией Канта» и мало используем и теоретическое наследие мыслителей Востока.